Оставаться в живых руководство

В 1991 году мизантроп и провокатор Мишель Уэльбек в помощь начинающим страдальцам написал эссе «Оставаться живым. Руководство», полный самоиронии, черного юмора, но при этом лиричный и откровенный манифест о безумии, выживании и искусстве. Игги Поп прочитал текст и узнал в нем себя. А кроме того Бодлера и многих других поэтов, художников, безумцев и суицидников, которые когда-то были почти готовы сдаться, чтобы не страдать. Но «мертвый поэт не может писать. Отсюда необходимость оставаться живым». Эту и множество других прекрасных, примиряющих с жизнью уэльбэковских истин Игги Поп декламирует на камеру, и его голос проникает в истории героев с психическими расстройствами и креативными наклонностями, среди которых хитро появляется и сам Уэльбек. Парижские улицы, больничные коридоры, кухни, загородные виллы — страдание есть всюду. А значит, всюду есть те, кто рисует, пишет, творит, находит для своего отчаянья структуру и превращает ее в искусство.

Мишель Уэльбек

Оставаться живым руководство для начинающих

Сначала страдать

Ouvrage publié avec le concours du Ministère français chargé de la culture — Centre National du Livre [1]

Мироздание кричит. Бетон чувствует силу ударов, когда по нему бьют, ломая стену. Бетон кричит. Трава стонет на зубах животных. А человек? Что ж говорить о человеке?

Мир — это страдание в действии. В основе мира — ядро страдания. Всякое существование есть разрастание и сжатие. Вещи страдают, пока не начинают быть. Небытие, прежде чем стать бытием, содрогается от боли — в отвратительных пароксизмах.

Живые организмы развиваются, усложняются, делаются разнообразнее, но их основа остается неизменной. Когда достигается определенный уровень сознания, раздается крик. С него начинается поэзия. Членораздельная речь также.

Первый поэтический импульс — обратиться к началу начал. То есть — к страданию. Разновидности страдания, разумеется, заслуживают интереса, но это не главное. Всякое страдание годится, всякое страдание хорошо, всякое страдание приносит плоды, всякое страдание есть мир.

Годовалый Анри лежит на полу в грязном подгузнике; он орет. Мать, постукивая каблуками по плиткам пола, ходит мимо в поисках лифчика и юбки. Ей некогда, она опаздывает на свидание. Это маленькое создание, копошащееся на полу в собственном дерьме, выводит ее из себя. Она тоже начинает орать. Анри закатывается еще пуще. Она уходит.

У Анри отличный шанс стать поэтом.

Марку десять лет. Его отец умирает в больнице от рака. Этот полутруп, опутанный резиновыми трубками,- его отец. Только взгляд еще жив, он выражает страдание и страх. Марк тоже страдает. И ему тоже страшно. Он любит отца. Но ему уже хочется, чтобы отец поскорее умер, и он винит себя за это.

Марку следует потрудиться. Он должен развить в себе особый и весьма плодотворный вид страдания: Священное Чувство Вины.

Мишелю пятнадцать. Он ни разу не целовался с девочкой. Ему хочется танцевать с Сильви. Но Сильви танцует с Патрисом, и ей это явно нравится. Мишель застывает: музыка проникает в самую глубь его существа. Это великолепный медленный фокстрот, красоты необычайной. Он и не знал, что можно так сильно страдать. Его детство до сих пор было счастливым. Мишелю никогда не забыть этот контраст между тем, что творится в его душе, окаменевшей от страдания, и потрясающей красотой музыки. Мальчик развивается в правильном направлении.

Мир состоит из страдания потому, что он в основе своей свободен. Страдание есть необходимое следствие свободного взаимодействия частей системы. Вам надлежит это знать и говорить об этом.

Вам не грозит счесть страдание целью, к которой надо стремиться. Страдание

Использовать членораздельную речь

Сила становится движением, когда она приходит в действие и это действие разворачивается во времени.

Если вам не удастся выразить свое страдание во вполне определенной, четко структурированной форме, вам крышка. Страдание сожрет вас живьем изнутри раньше, чем вы успеете что-либо написать.

Структура — единственное спасение от самоубийства. К тому же самоубийство не решит ваших проблем. Представьте себе на минутку, что Бодлеру в двадцать пять лет удалась попытка самоубийства.

Верьте в структуру. Верьте в древние законы метрики. Версификация — мощный инструмент внутреннего освобождения.

Не считайте своим долгом изобретать новые формы. Новая форма — большая редкость. Одна на столетие — уже хорошо. И ее совсем не обязательно создает великий поэт. Поэзия не есть работа над языком, это не главная ее задача. Слова находятся в юрисдикции общества в целом.

Новые формы в большинстве своем создаются не на пустом месте, а отпочковываются со временем от старых. Инструмент подгоняется, прилаживается, претерпевает какие-то мелкие изменения. И новизна становится очевидна не сразу, а лишь на последнем этапе, когда произведение закончено. Этот процесс вполне сопоставим с эволюцией в животном мире.

Вначале вы будете испускать нечленораздельные крики. Потом у вас не раз возникнет искушение к ним вернуться. Это нормально. Поэзия слегка опережает членораздельную речь. Давайте волю крику всякий раз, когда чувствуете, что вас распирает. Это освежает, как купание в реке молодости. Но имейте в виду: если вы не научитесь хоть иногда выныривать из нее, вы погибнете. Запас прочности в нашем организме не беспределен.

Жизнеутверждающий фильм о страдании

В 1991 году мизантроп и провокатор Мишель Уэльбек в помощь начинающим страдальцам написал эссе «Оставаться живым. Руководство», полный самоиронии, черного юмора, но при этом лиричный и откровенный манифест о безумии, выживании и искусстве. Игги Поп прочитал текст и узнал в нем себя. А кроме того Бодлера и многих других поэтов, художников, безумцев и суицидников, которые когда-то были почти готовы сдаться, чтобы не страдать. Но «мертвый поэт не может писать. Отсюда необходимость оставаться живым». Эту и множество других прекрасных, примиряющих с жизнью уэльбэковских истин Игги Поп декламирует на камеру, и его голос проникает в истории героев с психическими расстройствами и креативными наклонностями, среди которых хитро появляется и сам Уэльбек. Парижские улицы, больничные коридоры, кухни, загородные виллы — страдание есть всюду. А значит, всюду есть те, кто рисует, пишет, творит, находит для своего отчаянья структуру и превращает ее в искусство.